Листок 36. Семья и ювенальная юстиция.

Я очень много сейчас вижу молодежи: куда бы я не прие­хала, главы епархий стараются наладить отношения со школами и вузами, и поэтому я вижу много старшеклассников и студентов. И я не вижу, чтобы у них были пустые глаза, когда с ними говоришь о чем-то возвышенном. Наоборот, у них появляется блеск в гла­зах, потому что с ними никто об этом не говорит. С ними никто не говорит о любви, с ними никто не говорит о верности. Давайте не будем забывать Тертуллиана, который сказал, что каждая душа - христианка. Просто когда они видят для них авторитетного че­ловека (вот я приезжаю из Москвы, меня кто-то там представляет, предположим, их ректор), они уже понимают, что и другие ветры могут дуть сверху. Они очень даже отзываются на это. Так что давайте просто все свои усилия сейчас приложим к тому, чтобы поменять эту культурную ситуацию. Вернее, эту антикультурную ситуацию, разрушительную ситуацию - на созидательную. И я Вас уверяю, что молодежь на это отзовется, так что пока еще ядро личности сохранно.

Что такое ювенальная юстиция, о которой, может, кто-то из Вас, кто смотрит телевизор, уже слышал хотя бы краем уха? Ювенальная юстиция - это система судов и прилежащих к судам инстанций для несовершеннолетних. Это те инстанции, куда не­совершеннолетние, или их представители, но не родители, не пе­дагоги, а специальные люди, ювенальные, будут доносить, если называть вещи своими именами, на родителей и педагогов. Сис­тема эта существует на Западе очень давно. Скажем, во Франции уже почти 60 лет, с 1949 года существует ювенальная юстиция.

Я думаю, что сидящие здесь люди понимают, что западный мир во многом живет по законам Содома. Соответственным образом защищаются права детей. Если сегодня родители могут хотя бы попытаться детей остановить, не пустить в секту, в конце концов, запереть (имеют ведь родители право не пустить ребенка туда, где творится такое страшное зло), то когда у нас воцарится юве­нальная юстиция, об этом не может быть и речи. Вот, представьте себе, что будет, когда ребенок дошкольного возраста узнает, куда надо звонить, чтобы пожаловаться на своих родителей (обратите внимание: спасение от родителей - 911).

Вот папа попытается не пустить эту девочку к сектантам, к этим готам, сатанистам. Он будет страшно виноват, потому что он помешал развитию здоровой коммуникабельности своего ре­бенка, во-первых. Во-вторых, он нарушил право на отдых, он на­рушил свободу совести, он нарушил кучу пунктов конвенции о правах ребенка. Дело в том, что ювенальная юстиция - это разви­тие того документа международной конвенции о правах ребенка, который Россия подписала в 1989 году, еще будучи Советским Союзом. Одной из первых стран, которая подписала конвенцию о правах ребенка, был Советский Союз. И вы знаете, если бы мы читали это, не пережив последних, скажем, десяти лет, нам бы все там нравилось. Когда читаешь не просвещенными глазами, там все правильно: и право на труд, и право на отдых, и право на образование. И все-все-все права кажутся очень правильными. Так же как и ювенальная юстиция, когда слышишь аргументы ее адептов, кажется весьма необходимой. Ну, как же не защитить прав детей, над которыми совершается насилие!? Ну, как можно не защитить детей от зверства?!

Я вам сразу скажу: детей по этой конвенции нужно будет защищать от нормальных родителей, педагогов, и, прежде всего, от православных родителей. Потому что они грубейшим образом будут нарушать все права детей. Право на еду они будут нару­шать, соблюдая посты? Конечно. А право на образование, если они не пустят детей на урок сексуального просвещения? Грубей­шим образом они будут нарушать право на образование. А право на отдых, если они не пустят свою девочку вот в такую секту или даже на дискотеку? Правда, сейчас даже некоторые православные люди говорят, что бывает православный рок. Но это неправда: не бывает никакого «православного» рока.

Дело не только в словах, можно даже слова поменять. Там соответствующая музыка, соответствующие ритмы. Такой заме­чательный музыковед, как Вячеслав Вячеславович Медушевский, преподаватель Московской консерватории, очень грамотно, с профессиональной музыковедческой точки зрения, аргументирует это. Как он сказал в одном из докладов, «апостолы не переклады­вали слова Евангелия на музыку песен Нерона».

Так вот, такие родители, которые не будут детей пускать на дискотеку, будут лишены родительских прав. Как можно за­претить ребенку отдыхать? А как можно запретить ребенку чи­тать журнал «Молоток»? Подростковый журнал, в котором напи­сано, как заниматься любовью, в том числе и противоестествен­ной, как доводить преподавателя (они называются «преподы» в таких журналах), как срывать уроки, как глумиться над старика­ми, которые просят уступить им место в метро. Это грубейшее нарушение права ребенка на образование. А как можно быть не­довольным, если твой пятнадцатилетний мальчик стал гомосек­суалистом? Вам доказывают, что у него есть право на выбор сексуальной ориентации.

Я вам советую прочитать еще одну книгу. Это книга На­тальи Захаровой «Верните мне дочь». Ее написала русская ак­триса, которая вышла в начале девяностых замуж за француза и уехала во Францию, где и родила дочку. Когда девочке было три года, у нее девочку отняли, потому что она развелась с мужем, оказавшимся наркоманом. И он, чтобы не платить алименты, до­нес в эти ювенальные инстанции на свою жену. Вы думаете, что он донес на свою жену, что она алкоголичка? Или она какого-то развратного поведения или еще что-то? Нет. Вердикт, который по его доносу вынесла ювенальная полиция для того чтобы отнять ребенка, был: «удушающая материнская любовь»... И вот она почти уже 10 лет не может своего ребенка вернуть. Это ее единст­венная дочь, ей уже сейчас не так мало лет, поэтому, скорее всего больше детей не будет. Наталия сейчас вернулась в Россию. Во-первых, потому что ее объявили преступницей и могут зато­чить в Бастилию, как только она пересечет границу. А во-вторых, потому что там она исчерпала уже все возможности борьбы за своего ре­бенка и очень надеется, что ей помогут здесь. Она 18 раз встреча­лась с Саркози, когда он был еще министром юстиции, и он ниче­го не мог сделать. Святейший патриарх Алексий, когда недавно ездил в Европу, вез письмо кардиналу с просьбой вернуть девочку Машу, у которой российское гражданство. И даже это не повлияло.

Это случай не единственный. В сегодняшней Франции бо­лее 2 млн. детей отняты, из них более миллиона отняты незакон­но. В других странах ситуация примерно такая же.

У нас хотят принять та­кой закон. Это коснется абсолютно всех людей: и тех, у кого есть дети, и тех, кто работает в школе, и тех, кто работает с детьми вне школы.

В каждой школе, как и в каждом вузе, будет сидеть чело­век, т.н. овоцмен - уполномоченный по правам ребенка. Это фак­тически как при советской власти был первый отдел в каждом уч­реждении. Там был представитель КГБ, а тут представитель пра­возащитных организаций. Он не будет подчиняться ни директору школы, ни более высоким инстанциям, типа Министерства Обра­зования. Как вы знаете, наши правозащитники очень тесно свя­заны с международными организациями. И вот, представьте себе сидит такой человек, к нему приходит наиболее «отвязанный», как теперь дети выражаются, подросток, и рассказывает, как его оби­дел папа, как обидела мама, заодно рассказывает массу подробно­стей о своей семье. Знаете, если даже разгневанные взрослые рас­сказывают много лишнего, что тогда говорить о ребенке. А если ему задать пару наводящих вопросов, то он еще что-нибудь инте­ресное расскажет. Так же будут доносить и на учителей.

Мы уже узнали, что будет считаться страшным преступле­нием. Когда учитель буквально на минуту задерживает детей по­сле звонка на перемену для того, чтобы завершить урок, или ко­гда учитель задает что-то на выходные дни, или когда он что-то задает на лето - вот это будет учитель-преступник. Наиболее хо­рошие учителя, так же как и наиболее благочестивые родители как раз и будут преступниками с точки зрения ювенальной юсти­ции.

Это, в сущности, будет война всех против всех: одни люди будут доносить на других, дети будут доносить на родителей, родители будут ненавидеть своих детей, которых они должны любить, потому что понимаете, невозможно любить ребенка, который держит тебя на крючке. Это ужасно, это унизительно. Учителя будут уходить из школ, потому что это страшное унижение, когда какой-то хулиган на тебя доносит. В городе Таганроге был такой случай: учительница не взяла на экскурсию хулигана. Он подал жалобу в экспериментальный ювенальный суд, очень грамотно выразил ее и попросил возместить ему моральный ущерб, т.к. он так переживал, что его не взяли вместе со всеми. Семьдесят тысяч рублей он попросил со своей учительницы взыскать. Ювенальный суд милостиво снизил до тридцати тысяч. Это просто один из примеров. Примеров очень много. Этот законопроект, к счастью, еще не принят, потому что удается поднять шум и общественность.

Родители просто не могут любить детей, которые не дети уже в том смысле этого слова, как мы понимаем. Ребенок – это тот, кого мы защищаем: маленькое и слабое существо. А это будут Павлики Морозовы, только Павлика Морозова зарезали в тот же день, понимаете, а этих детей будут поощрять за доносительство, и детей таких будут миллионы. Это будет кузница партийных кадров. Так что, я думаю, нам надо сейчас сделать все возможное для того, чтобы этого не было. И не думайте, будто делать что-то бесполезно. Это неправда. Десять лет назад мы с Татьяной Львовной узнали о том, что во всех школах будут вводить секспросвет с первого класса. Мы стали поднимать шум, и тогда законопроект не прошел.

Это был конец 1996 - начало 1997 года. Тогда еще у нас были знакомые политики, которые говорили: «Даже не рыпайтесь, вы ничего не сделаете. Это международный проект, за этим стоят очень большие люди, такие как А. Чубайс и др.» Но мы по­думали, что если действительно все это воцарится, тогда вообще жить не захочется. Надо сделать все, что возможно, и все-таки урока этого нет. Так что вы не верьте тем, кто говорит, что ры­паться бесполезно. Очень даже не бесполезно. И потом я думаю, что сейчас очень актуальна пословица, которую так любил Лев Толстой: «Делай как должно, а будет, как Бог даст». Главное, не надо все-таки забывать, что Христос воскрес.