Толкование на 2 Кор. 7: 5–13
«Посему мы утешились утешением вашим; а еще более обрадованы мы радостью Тита, что вы все успокоили дух его». Как видите, апостол Павел не отрицает, что нуждался в утешении от людей. Так и для нас человеческое утешение должно быть важным. Если оно у нас есть – хорошо, если же нет – еще лучше, тогда нас утешит Господь. Как говорил старец Паисий, когда мы не имеем человеческого утешения, это, конечно, тяжелое состояние, но тогда мы имеем утешение Божие. Когда нет человеческого присутствия, есть Божие присутствие. Поэтому святые предпочитали не иметь человеческого утешения, но иметь Бога, присутствующего в их жизни. Правда, это очень трудно и требует много терпения и подвига.
Жил на Афоне один румынский монах-старичок. И пришел он как-то к нам в монастырь Кутлумуш, где я пробыл два года и имел послушание привратника. Он жил в пустыне и всегда приходил голодный. Был он небольшого роста, сгорбленный, с котомкой за спиной и всегда пешком. И вот приходит он как-то к нам в монастырь, я его спрашиваю: «Геронда Сергий, как поживаешь?» ‒ Он отвечает: «Хочу есть». Я, чтобы подтрунить над ним немного, говорю: «У нас нет еды». ‒ А он мне: «Ничего страшного, если есть – хорошо, если нет – еще лучше». Тем самым он хотел нам сказать: «Если у вас есть еда и вы можете ее дать мне поесть, вы хорошо сделаете, вы утешите меня по-человечески, но, если у вас нет, и вы не дадите мне поесть, и я останусь голодным, ‒ это еще лучше, потому что тогда меня утешит Сам Господь Бог». Такие люди имели надежду на Бога.
Но как бы там ни было, мы простые люди ‒ и мы нуждаемся в человеческом утешении. Поэтому я еще раз вам повторю, чтобы мы не лишали наших ближних того утешения, которое можем им дать. Возможно, мы можем утешить кого-то, посетив его, поддержав добрым словом или выразив сочувствие и понимание. Нужно показать человеку, что вы его понимаете, а не просто говорить то, что человек, например, не готов принять в тот момент. Ведь насколько бы духовным ни было то, что вы скажете, если человек не имеет тех необходимых духовных сил, чтобы вас услышать, ему будет тяжело это слушать. Он может отвергнуть то, что вы говорите, или даже отвернуться от Бога, потому что в этот момент он не готов слушать твои духовные слова.
Когда я поехал учиться в Салоники, мне было 18 лет. Климат там очень отличается от климата на Кипре: холод, влажность. Я всегда был любителем поесть, и в том климате мне особенно хотелось есть, и я всегда был голодным. Там я встретил одного очень хорошего духовника, но он был аскетом. Жили мы все вместе в общежитии «Святая Феодора», и вот я спрашиваю его: «Отче, что у нас сегодня на ужин?» ‒ А он мне говорит: «Скушай йогуртик». Где же мне насытиться одним «йогуртиком», мне нужен был целый таз еды. Я ему говорю: «Отче, я так долго не протяну на одном йогурте», ‒ он же мне: «Один йогуртик». Через две недели я распрощался с этим духовником, потому что он не понимал, что я все время ходил голодный. Потом я нашел другого духовника, который был еще к тому же и врачом по образованию, полковником и вообще очень опытным пожилым человеком. И вот когда он меня видел, он всегда спрашивал: «Хороший мой, ты ел сегодня?» ‒ «Нет, геронда, не ел», ‒ отвечал я ему. ‒ «Иди поешь», ‒ тогда говорил он мне и давал деньги, чтобы я пошел в столовую возле храма и поел. Или иногда, когда мы приходили к нему на исповедь и ждали в очереди, он выходил, давал деньги и посылал кого-нибудь за пирогами, чтобы мы подкрепились, пока ждем. Он нас понимал. И несмотря на то, что и он был аскетом, он понимал, что мы в возрасте 18 лет хотели есть. И, напротив, тот другой старец-аскет, который не понимал нас, остался один, потому что мы все ушли от него. Он тогда еще жаловался, что мы не приходим к нему исповедоваться. Но как мы могли ходить к нему, если он нас не понимал? Когда мы жили некоторое время вместе со старцем Паисием в Капсале, то он также ничего не ел, но поскольку знал, что я люблю поесть, то говорил мне: «Иди сходи в монастырь Ставроникита и приходи обратно». Ставроникита был рядом с его каливой, примерно полчаса пешком. Поскольку у него самого не было для нас еды, он посылал нас в соседний монастырь.
Поэтому очень важно показать человеку, что вы его понимаете. Если вы хотите утешить человека, но вместо того, чтобы показать, что вы понимаете его тяжелое положение, начинаете его поучать, то он вряд будет утешен вами. Мы видели, как поступали наши святые старцы. Когда в нашем братстве случились трудности, мы пошли к старцу Эмилиану Симонопетриту, и он нас выслушал очень внимательно, хотя наш вопрос не был особо серьезным, как мне это видится теперь. То, что произвело на нас тогда впечатление, это реакция старца, который не сказал нашему старцу: «Геронда, молитесь, и Бог поможет, все пройдет». Он же ответил: «Геронда, у вас действительно тяжелое положение». И мы увидели, что он действительно понял нас. Тогда он нам подсказал, как решить наш вопрос.
Как-то я поехал в больницу (здесь, в Лимасоле) в отделение скорой помощи и увидел там одного дедушку, стонущего: «Больно мне, больно мне». Был там рядом врач, и он сказал мне: «Не обращайте внимания, у него ничего серьезного». Я тогда подошел к нему и спросил: «Дедушка, что у тебя болит?» ‒ «Мне очень плохо», ‒ ответил он мне. ‒ «Ничего, пройдет», ‒ сказал я ему. ‒ «Ах, пройдет говоришь? Так вот когда сам заболеешь, тогда и узнаешь». В тот момент я понял, что даже если этот человек выдумал свое страдание, но он ведь все равно мучался, и он правильно мне ответил: когда заболеешь сам, тогда уже не будешь так говорить. Поэтому сегодня психологи часто употребляют один очень модный термин – эмпатия, которая есть не что иное, как то, о чем говорят наши святые отцы: полюбить ближнего как самого себя, т.е. встать на место другого человека, когда его боль ‒ твоя боль. Вчера к нам в митрополию пришел мальчик и плакал, что у него украли велосипед. Для нас ‒ это ерунда. Для мальчика ‒ это большая трагедия, потому что он боялся идти домой и признаться отцу, что у него украли велосипед. Подарив ему новый велосипед, мы помогли ему и утешили. Но если бы мы стали говорить ему: «Ну что ты плачешь из-за такой ерунды, это всего лишь вещь, зачем думать о материальном?» ‒ он бы обиделся на нас и ушел. Он бы сказал, что мы его не понимаем. Тогда как святые очень хорошо понимали людей и не пренебрегали их проблемами, не говорили: «Что ты мне рассказываешь всякую чепуху?», «Не думай об этом» и т.д., как мы обычно говорим людям.
Митрополит Лимасольский Афанасий
Православие.ру
У вас нет прав на добавление комментариев. Обратитесь к администрации сайта.
